Виртуалистика в Институте человека РАН: история и результаты (М.А. Пронин)// Пронин М. А., Юрьев Г. П. Введение в виртуалистику: Учебное пособие / Под ред. М.А. Пронина (отв. ред.), А.В. Захряпина, Е.В. Мочалова / Мордовский гуманитарный институт. – Саранск: Типография «Рузаевский печатник», 2008. – С. 15 – 53.- (Тр. Иссл. группы «Виртуалистика». Ин-та философии РАН. Вып. 28). Скачать!
		На данной странице размещены разделы: Введение Краткая история рождения виртуалистики

М. А. Пронин

ВИРТУАЛИСТИКА В ИНСТИТУТЕ ЧЕЛОВЕКА РАН:
ИСТОРИЯ и РЕЗУЛЬТАТЫ

Введение

Перед вами краткая история становления виртуалистики – нового парадигматического подхода, развивающегося с 80-х годов XX века в рамках постнеклассической картины мира, основанного на идеях полионтизма и полионтологичности (т.е. множественности) любой реальности.*

Работа написана исходя из нескольких резонов: исторического, организационного, научного и чисто человеческого.

Виртуалистика как современное направление философской и научной мысли развивается почти четверть века, из них половину – в стенах Института человека РАН (ИЧ РАН). Только библиотека выпусков трудов Центра виртуалистики (ЦВ) включает более двух десятков наименований. Назрело время подготовки обзора и введения в пространство работ нашего коллектива – пропедевтики виртуалистики. Может создаться впечатление некой «разъятости» научных направлений и наработок центра, однако это действительно только впечатление. И то – на первый взгляд. У всех наших работ есть логика. Но эта логика виртуальная, а посему не очень и не всегда очевидная. Полагаю, что для того и нужна пропедевтика, чтобы ввести в предмет и логику нашей научной деятельности. Надеюсь, что настоящая работа такую задачу отчасти выполнит.

Мы, ЦВ вместе с ИЧ РАН влились в новый для нас коллектив – Институт философии РАН (ИФ РАН): многие обыденные и общеизвестные вещи, относящиеся к научной жизни центра, жизни нашего института, отнюдь не очевидны для наших новых коллег, не говоря уже о коллегах из других городов и научных центров.

Нередко коллеги, исходя из своего понимания, говорят: «Да, там они…» Могу сказать, что я, например, «там», про что ни раз доводилось услышать про виртуалистику, никогда не был, т.к. стоял на другом… Собственно, на чем мы стояли – о том и расскажем. Полагаю, что ничего кроме пользы, улучшения взаимопонимания и облегчения сотрудничества такой рассказ принести не может. На это во многом надеюсь.

Стиль, атмосфера научной работы – тоже ценность, к сожалению не всегда очевидная как ценность, и не всегда остающаяся в текстах истории: уходящая натура, как говорят документалисты. Часто не остается времени ни на фиксацию, ни на прагматичное осмысление атмосферы творчества и отношений. На человеческое. Философское ли это дело: быть человеком – писать об этом, – решать читателю.

Итак.

Термин виртуалистика в отечественной (русскоязычной) литературе сегодня употребляется в широком и узком смысле. В первом случае он обозначает комплекс идей, направленных на объяснение природы виртуальных реальностей, идей, возникших за рубежом и у нас в стране, как считают многие, на волне развития компьютеров и информационных технологий.

Хотя во второй половине XX века идея виртуальности возникла независимо друг от друга в нескольких сферах науки и техники - в физике элементарных частиц были обнаружены частицы, возникающие в процессе взаимодействия других частиц: эти эфемерные частицы - из-за того, что их нет в начале и в конце взаимодействия, - были названы виртуальными; в компьютерной технике широкое распространение получили понятия виртуальной машины, виртуальной памяти, виртуального канала и т.д.; в эргономике было зафиксировано, что в процессе функционирования системы «человек-машина» для выполнения определенной задачи в какой-то момент времени могут образовываться особые динамические объекты взаимодействия оператора и машины, которые затем исчезают - такие объекты были названы виртуальными; в 60-ые годы появились первые разработки «виртуальной кабины самолета» и т.д., - тем не менее, в результате агрессивной рекламной компании по продвижению компьютеров на рынок, термин «виртуальная реальность» стал в обыденном сознании ассоциироваться с компьютерами. Как следствие, широко распространился миф о том, что словосочетание «виртуальная реальность» появилось где-то в 1984 году и что его появление связано именно с инженером Ж. Ланье – с разработчиком интерактивного компьютера с головным шлемом и перчаткой, создающими стереоизображение, - хотя документальных подтверждений истинности этого мифа нет. Видимо, сила мифа о виртуальной реальности как компьютерной привела к тому, что имеющиеся разработки идей некомпьютерной виртуальности для большинства остались в туне.[1]

В узком смысле термин виртуалистика выступает как название одного конкретного парадигматического подхода к проблеме виртуальности, рожденного в СССР в восьмидесятых годах прошлого века Н. А. Носовым и О. И. Генисаретским[2], отнюдь не в сфере компьютерных технологий, а на материале индикативных состояний (консуетальных – обыденных: от лат. consuetus: нормальный обычный, - и виртуальных: гратуалов и ингратуалов) в деятельности человека-оператора.

В гратуале (gratus – привлекательный) деятельность воспринимается как легкая, а в ингратуале (от лат. ingratus – непривлекательный) как затрудненная, предкновенная. Виртуальные события, состояния, в отличие от других психических производных, типа воображения, характеризуется тем, что человек воспринимает и переживает их не как порождение своего собственного ума, а как реальность.

Анализ феноменологии, собранной в процессе исследования, и других литературных источников позволил Н. А. Носову и О. И. Генисаретскому выделить четыре признаки виртуальной реальности любой природы: порожденность, актуальность, автономность и интерактивность.

Останавливаться на разъяснении проявлений признаков виртуальной реальности сейчас не будем. Это произойдет по ходу настоящей работы.

Феноменологический материал, положенный в основу данного оригинального отечественного подхода, был оформлен Н. А. Носовым в его кандидатской диссертации по психологии и в брошюре «Ошибки пилота: психологические причины», вышедшей в свет в издательстве «Транспорт» в 1990.[3]

Здесь важно сделать следующее замечание, касающееся виртуальной феноменологии. Предъявление эмпирического предмета виртуалистики - ключевая тема (в том числе и настоящей работы), - предопределяющая как сложность понимания виртуалистики и специфику ее приложений, так и особенности ее становления и развития.

Исследовательский материал первых работ позволяет увидеть проблемы практики в качестве повода, послужившего толчком к необходимости смены сначала профессиональных установок психолога-исследователя Н. Носова, а затем и выработки нового мировоззрения - как потом оказалось, - виртуального.

Одновременно такая демонстрация задает границы применимости виртуалистики: как теоретические, так и, отчасти, фактические – в силу её молодости, прежде всего.

Такой проблемой, на которой развернулась история виртуалистики, стали для Н. А. Носова ошибки пилота. На этот факт есть несколько ответов, но главный состоит в следующем.

Все дело в том, что «в современной психологии ошибки человека такое же маргинальное явление, как психологические виртуальные реальности – писал Н. А. Носов в 1994 году. И подход современной психологии к ошибкам точно такой же, как и к психологическим виртуальным реальностям: как виртуальные реальности пытаются объяснить через какое-либо известное явление (стресс, функциональное состояние, творчество и т.п.), так и ошибки объясняют через какие-либо известные механизмы: неадекватности ассоциаций, мышления, обучения и т.д.

Также как и психологические виртуальные реальности, ошибки человека требуют нетрадиционной методологии их изучения».[4] К этому его утверждению и сегодня трудно что-либо добавить.

Итак, речь в брошюре шла о нарушениях в образе полета и об ошибках пилота, связанных с нарушенным образом полета (ошибками, порождаемыми такими нарушениями). Причем специально были выбраны ошибки, возникающие в консуетальном состоянии, т.е. в тех случаях или ситуациях, когда и условия полета, и состояние пилота были совершенно нормальными. Это самые сложные и трудные для расследования ошибки, т.к. они связаны с объективными, т.е. не зависящими от исходного и/или текущего состояния сознания и воли пилота, а не с субъективными причинами, приводящими к нарушениям функционирования образа полета (такими как усталость, недомогание, невнимательность и т.п.). То есть, трудности расследования (понимания) объективных ошибок состоят в том, что эти ошибки происходят в нормальном состоянии сознания и воли человека, но эти ошибки – психологической природы. Иными словами, они субъективны по происхождению, но совершаются они в силу природных особенностей функционирования психики человека, и в этом смысле они объективны (некоторые иллюстрации и разъяснения на этот счет даны ниже).

В работе дана психологическая характеристика ошибочных действий пилота и особенно подробно рассмотрен один из предложенных видов нарушений образа полета: образование (порождение) псевдодействий. Именно этот механизм лежит в основе ошибок «забывания». Летчик, находясь в «здравом уме и твердой памяти» - в обычном (консуетальном) состоянии, - «забывает» выпустить шасси при посадке, т.к. считает, что их уже выпустил. Или, наоборот, «забывает», что уже их выпускал и убирает шасси во время посадки – на пробеге, - намереваясь их выпустить.

То, что во внешнем плане деятельности (со стороны наблюдателя) воспринималось как феномен «забывания» либо «перепутывания» – летчик вместо того, чтобы выпустить шасси совершил какое-то другое действие или вместо того, чтобы совершить какое-то действие – убрал шасси, - во внутреннем психологическом плане деятельности проявляется как феномен «неразличения». Летчик вместо одного действия совершает другое, но считает, что выполнил то, которое намеревался.

Заметим, что методология исследования подробно была изложена и обоснована Н. А. Носовым позднее - в работе 1994 года, где им было отмечено, что для «однозначной квалификации отклонения в деятельности ее необходимо описать в трех планах: нормативном, поведенческом и внутреннем плане»[5] - иными словами, - в нескольких пространствах, реальностях или проекциях. Тем не менее, о полионтизме – о множественности реальностей? - о философском, парадигматическом уровне рассмотрения проблемы тогда еще речь не шла.

«Нормативный план отражает, что должен делать человек в данной ситуации его деятельности, причем, в этом плане фиксируются не только внешние компоненты реальной деятельности, но и внутренние, выраженные, например, в таких требованиях инструкции, как «убедиться», «сопоставить значения» и т.д.

В поведенческом плане выявляется, какие действия (двигательные и умственные) реально совершал человек в данной ситуации (к умственным действиям относятся: «подумал», «показалось», «вспомнил» и т.д.).

Во внутреннем плане отражается, что человек переживал, осознавал в исследуемой ситуации, как ее себе представлял»[6] - эти-то события виртуалистика и рассматривает в рамках виртуальных психологических реальностей.

Почему в основе феномена неразличения лежит псевдодействие?

Дело в том, что «псевдодействие – это действие, переживаемое человеком как целостное, т.е. в пространстве «ожидаемое - актуализируемое – достигнутое», но являющееся результатом сопряжения взаимно-дополнительных фрагментов из разных смежных действий; несмотря на то, что псевдодействие является аномальным – совокупностью двух фрагментов разных действий (намеревался – ожидаемое, - выпустить шасси, а снял – актуализируемое, - винты с упора, вслед за этим посчитал, что достиг выпуска шасси: здесь в скобках разъяснения мои – М. П.), – в самообразе оно переживается консуетально, как нормально протекающая деятельность»[7].

«Самообраз – динамический образ, в котором отражается процесс актуализации образа. Самообраз, в отличие от образа (и близких ему понятий, таких как: план, функциональный орган, когнитивная карта, паттерн, энграмма и т.д.) отражает в психике ее же текущие, актуальные состояния. В самообразе, в отличие от образа самого себя, представлено не все содержание психики (мировоззрение, самооценка и т.д.), а только выполняемый акт деятельности, независимо от того является ли этот акт внешним или чисто психическим. Самообраз – это табло, на котором отражено текущее, актуальное состояние разворачивающегося образа. Если «образ» и близкие ему понятия вводились в психологический оборот для описания свойств психического отражения внешнего мира, то понятие самообраза важно прежде всего с точки зрения идеи отражения в психике состояний психических же образований. Ощущения характера протекания, актуализации психических процессов в самообразе и есть виртуальные переживания, и эти переживания образуют виртуальную реальность».[8]

Заметим, что раз виртуальное состояние есть состояние, отражающее в самообразе процесс актуализации образа полета - образа, регулирующего протекание деятельности, - а тем самым - есть показатель качества протекания и самого процесса деятельности. Поэтому, кстати, эти состояния и были названы индикативными.

«Основным условием сопряжения взаимодополнительных фрагментов разных актов (т.е., образования псевдодействия – прим. мое, М. П.) является высокая операционализация одного из актов.

Акты бывают двух видов: действие и операция. Действие – такой акт, который полностью контролируется сознанием, находится в центре внимания. Операция лишь частично контролируется, находится на периферии внимания. Человек может по своему произволу или по необходимости переводить акт из центра внимания на периферию и наоборот. Этим операция отличается от автоматизма, который никогда не меняет своего статуса автоматического акта. Выполнение акта на уровне операции дает возможность человеку выполнять два акта одновременно – за счет неполноценности контроля выполнения одного из них. В рассматриваемых… случаях акт, в котором возникла ошибка, выполняется на уровне операции и контролируется лишь его структурная полноценность. А так как образуется псевдодействие – структурно полноценный акт, то ошибочное действие переживается как правильно выполненное. Поэтому оператор не осознает такие ошибки и не возвращается к прерванной деятельности, будучи уверенным, что все сделал правильно».[9]

В результате в вышеуказанной работе появилось следующее определение ошибки: «чтобы неверное действие можно было считать ошибкой, нужно, чтобы человек, совершивший это действие, обладал свободой (иначе это действие является вынужденным или спонтанным). При этом он должен адекватно оценивать текущую ситуацию (иначе это будет заблуждение), знать, какое действие является в данном случае правильным (иначе это проба), иметь душевны силы для его выполнения (иначе это будет слабоволие), не нести за него ответственности (иначе это действие является преступлением). Ошибка – это отклонение в осуществлении тех процедур профессиональной деятельности, которые человек умел осуществлять правильно, мог выполнить правильно и имел намерение выполнить правильно, и при этом его нельзя обвинить в недобросовестном отношении к своим обязанностям (иначе это будет проступком)».[10] Цитированная работа была посвящена именно ошибкам.

Автором предложены гипотезы и схемы механизмов нарушений в функционировании образа полета. Им был разработан и проведен эксперимент, подтвердивший правильность гипотез и схем механизмов нарушений. Проведена фальсификация эксперимента. Предложены подходы и способы предотвращения ошибок. Главная из рекомендаций, основанная на понимании механизма феноменов, – это аоперационализация действия: перевод его под контроль сознания: либо самим летчиком – за счет внутренних (психических) средств деятельности, либо за счет внешних: например, за счет изменений в элементах управления и/или индикации (все варианты были автором рассмотрены).

Данная работа Н. А. Носова, тематически не выходя за рамки профессиональной психологии и эргономики, имела большое эвристическое значение применительно к пониманию фундаментальных законов функционирования психики человека, ее онтологии (структуры) и связанных с ними постановками эпистемологических проблем и задач.

Осмысление полученных результатов на следующем этапе привело к созданию виртуалистики как парадигматического подхода, к формированию философского уровня рассмотрения виртуальности. Конечно, ход жизни был не столь прямолинеен. Материал исследования оказался адекватен мировоззренческим размышлениям Н. А. Носова, начатых им с «подачи» О. И. Генисаретского, подкрепил их и позволил сделать следующий шаг в теорию вопроса. Что и произошло: как самостоятельное научное и философское направление виртуалистика сложилась к средине 90-х годов прошлого века в центре виртуалистики ЦВ ИЧ РАН. Ее основоположником считается Николай Александрович Носов (1952 – 2002).

«Сам термин «виртуалистика» предложен мною и получил официальный статус в 1991 году, когда была создана Лаборатория виртуалистики в Институте человека Российской академии наук» - так в 2001 году пишет Н. А. Носов в «Манифесте виртуалистики»[11]. В 1997 году лаборатория была преобразована в центр. С 2002 года деятельностью центра руководил М. А. Пронин. Сегодня, после присоединения в 2005 году ИЧ РАН к Институту философии РАН (ИФ РАН), работы продолжаются исследовательской группой «Виртуалистика» ИФ РАН (сайт института: www.iph.ras.ru).

Собственно, виртуалистике в узком смысле этого термина и посвящена настоящая работа. Именно данное направление было названо виртуалистикой, но в силу целого ряда причин, данный термин в русскоязычной научной литературе часто стали употреблять в отношении любых возможных подходов к изучению виртуальных реальностей. Иногда виртуалистику понимают как новую научную дисциплину, воспринимая термин «виртуалистика» по аналогии с названиями других наук, таких как кибернетика или генетика. Все это на наш взгляд – не правильно.

Краткая история рождения виртуалистики

Виртуалистика, согласно словарю виртуальных терминов Н. А. Носова, – парадигматический подход, в рамках которого виртуальные реальности рассматриваются как реалии, обладающие онтологическим статусом существования, а не как феномены. Виртуалистика основывается на признании полионтичности виртуальных реальностей. Виртуалистика есть подход, который может быть использован в любой научной дисциплине.[12] Относительно психики этот подход был конкретизирован Н. А. Носовым в теории виртуальных психологических реальностей. Соответственно, виртуалистика не является самостоятельной научной дисциплиной (как генетика, например, – о чем уже говорилось выше), но класс виртуальных объектов (виртуальный тип отношений) в той или иной научной дисциплине она может весьма продуктивно рассматривать. Такие ее возможности привели к тому, что виртуалистика к сегодняшнему дню получила, как указывает система публикаций, известное распространение в России и СНГ, и отчасти за рубежом.

Теоретическое ядро виртуалистики составляют: исходные посылки и первые работы в области виртуальных психологических реальностей (индикативных состояний) Н. А. Носова и О. И. Генисаретского[13]: к ним примыкают работы Т. В. Носовой, посвященные психологическим признакам виртуального психологического состояния в деятельности пилота.

Так Т. В. Носовой в 1990 году было установлено, что «виртуальное психологическое состояние (событие) обладает следующими свойствами: непривыкаемостью, спонтанностью, фрагментарностью, объективированностью, измененностью статуса телесности, сознания, личности и воли.

Непривыкаемость – виртуальное состояние каждый раз переживается человеком, как необычное состояние, сколько бы раз оно не возникало у него.

Объективность – виртуальное состояние выражается в «объективных» терминах. Если все другие психические состояния выражаются в словах типа «мне хорошо», «я рад», «я испугался» и т.п., то при описании виртуального состояния употребляются материальные термины: «жар в голове», «ноги ватные», «руки не слушаются» и т.п.

Фрагментарность – ощущения возникают в отдельных частях тела. Человек описывает не всего себя в целом (например, «меня всего скрутило»), а лишь отдельные части самого себя – те, которые участвуют выполнении текущего акта деятельности.

Спонтанность – виртуальное состояние возникает и исчезает неожиданно и ненамеренно. Его нельзя в отличие от других видов психических состояний вызвать определенным стимулом в требуемый момент времени. Виртуальное состояние приходит и уходит само.

В каждом конкретном случае каждое из этих свойств может проявляться с различной степенью интенсивности». [14]

Все эти работы относятся к 80 - 90-м годам XX века. Данный этап развития виртуалистики можно назвать психолого-феноменологическим. Это был тот научный задел, с которым Н. А. Носов пришел к академику И. Т. Фролову и предложил создать в тогда создаваемом (извините за тавтологию) ИЧ РАН - лабораторию виртуалистики.

Об истории создания лаборатории в ИЧ РАН и о личной роли академика И. Т. Фролова в поддержке нового, тогда еще никому не известного научного направления, и не известного ему молодого ученого - Н. А. Носов достаточно подробно рассказал в своей статье «Виртуалистика в Институте человека» (2001).

Вот несколько слов из его рассказа про то, как это было.

«И в 1991 году, и в 1992 году, когда официально утверждалась структура Института человека, в Советском Союзе о виртуальных реальностях практически никто еще ничего не слышал. Более того, я утверждал в докладной записке, что виртуалистики как научного подхода нет не только в СССР, но и нигде в мире. Получалась довольно забавная картина: совершенно неизвестный Ивану Тимофеевичу ученый предлагал Институту человека сделать одним из направлений своих (т.е. академических) исследований новый научный подход к никому неизвестному объекту. Единственным плюсом в мою пользу было то, что в 1990 году в издательстве «Транспорт» вышла моя брошюра «Ошибки пилота: психологические причины», в которой в достаточно развернутой форме был представлен виртуальный подход. Но я не знаю, в какой степени эта брошюра повлияла на решение Ивана Тимофеевича. Решение о назначении меня руководителем одного из шести-семи предполагаемых подразделений Института было весьма экстраординарным. Иван Тимофеевич должен был принять на себя ответственность перед научной общественностью за принятое решение, и он пошел на это.

… Надо сказать, что у Ивана Тимофеевича были основания поддерживать виртуальные исследования. Дело в том, что виртуалистика предлагает подход, который позволяет интегрировать в единых моделях гуманитарные, естественнонаучные и технические знания и тем самым реализует идею комплексного, междисциплинарного подхода, провозглашенного в качестве методологической базы исследований Института человека».[15]

Исторически, исследования, положенные в основу «единственного плюса» в пользу открытия лаборатории, в большинстве своем были выполнены в Институте авиационной и космической медицины Министерства обороны СССР. В нем работали Н. А. Носов и Т. В. Носова по окончании психологического факультета Московского государственного университета. Их завершением можно считать кратко рассмотренную выше брошюру Н. А. Носова, посвященную психологическим причинам ошибок пилота (1990), и вышецитируемую статью Т. В. Носовой о психологических признаках виртуального состояния в деятельности пилота, опубликованную в том же году.

Сегодня, спустя два десятка лет после выхода первых работ и монографии Н. А. Носова, можно предположить, что данное направление исследований в авиационной медицине и авиационной психологии практически утрачено: об этом можно судить по последним работам Научно-исследовательского испытательного центра (Авиационно-космической медицины и военной эргономики) ГНИИИ военной медицины МО РФ – по фундаментальным публикациям В. В. Козлова,[16] - одного из ведущих специалистов страны в данной области.

Речь в его работах идет об опасных факторах в авиационной аварийности. «Каждому компоненту системы «летчик – воздушное судно – среда» присущи свои специфические опасные факторы. Применительно к летчику эти факторы получили определение психофизиологических опасных факторов (ПФОФ) и представляют собой проявление ограниченных возможностей или нарушения функционирования отдельных психических, физиологических систем и организма в целом при определенных условиях деятельности и жизни, в результате чего снижается эффективность его взаимодействия с самолетом (вертолетом).

К сожалению, хорошо зная особенности воздушного судна и влияния на него внешней среды – продолжает В. В. Козлов, - летчики не всегда достаточно четко представляют закономерности функционирования собственного организма, его систем и функций в различных условиях полета. В результате страдает организация деятельности и принимаются неверные решения, что приводит к снижению профессиональной надежности и возрастанию ошибочных действий». [17]

В пособии изоложены 49 ПФОФ, неоднократно становившихся причиной возникновение, неблагоприятного развития или исхода особых ситуаций полета. Феномены «выполненности» и «невыполненности», «забывания» и «перепутывания» в приведенном перечне присутствуют[18]. Однако, во-первых, отнесены в разные группы: первые три в к «особенностям функционирования психики», а «перепутывание» - к группе «особенности функционирования анализаторных систем», и, во-вторых, рассмотрены независимо друг от друга – не в рамках единого механизма нарушений.

Вот, например, каково объяснение механизма «феномена забывания» и соответствующие ему рекомендации.

«Феномен забывания выполнения определенных действий относится к числу ПФОФ, проявление которого в полете нередко приводит к авиационному происшествию. В основе денного феномена лежит нарушение функционирования памяти. Под памятью, как известно, понимается психический процесс запоминания, сохранения и последующего воспроизведения или узнавания ранее воспринятого, пережитого или сделанного.

К сожалению, памяти свойственно забывание воспринятой ранее информации. Если такое происходит, то именно по этой причине летчик пропускает выполнение определенных действий. Активности процесса забывания определяется прежде всего тем, насколько прочно был зафиксирован в памяти материал. Иногда страдает механизм воспроизведения хранящейся в памяти информации. Это, как правило, может быть связано с тем, что изменились условия, обеспечивающие воспроизведение той или иной информации за счет появления в поле зрения определенного внекабинного сигнала.

Для профилактики феномена забывания целесообразно:

1.       Добиваться хорошего запоминания информации путем многократного ее повторения (механическая память) или хорошего понимания (логическая память). Материал необходимо повторять с 8 до 12 часов и с 14 до 17 часов, в особо важных случаях – перед сном в течение 20-30 минут.

2.       Периодически бегло повторять материал, что предотвращает его забывание.

3.       Проводить тренажеры в кабине с сознательным воспроизведением на каждом этапе полета всех выполняемых действий.

4.       Оптимально организовывать взаимодействие в экипаже, обеспечивающее взаимоконтроль за действиями каждого из его членов».[19]

Такое чувство, что работ Н. А. Носова в данном институте будто и не было…

Утрата виртуальной психологии в авиации произошла не только в силу известных исторических обстоятельств развала СССР, повлекших за собой ликвидацию в России военно-воздушных сил как вида вооруженных сил. Не столько в результате реформирования (если допустимо это слово к тому, что было сделано) всей системы медицинского обеспечения жизнедеятельности войск, в том числе и объединения всех военно-медицинских институтов страны - в один. Сколько по причинам парадигматическим – не тривиальностью виртуальных объектов психики и самой виртуалистики. Мнение Н. А. Носова о маргинальности ошибок человека для психологии и эргономики мы уже выше приводили. Вернемся к проблеме ошибок еще раз ниже.

Пока здесь следует заметить, что решение ряда эпистемологических проблем в философии невозможно без учета некоторых антропологических констант, детерминирующих порождение объектов внутреннего пространства человека (как бы мы его не называли: субъектным, антропологическим, психологическим, духовным и т.д., и т.п.) – образов деятельности и их самообразов (образов самих образов, как их регулятивов). Суть дела в том – формулируя прямо, без очевидных всем уточнений и оговорок, - что сознание, мышление и рефлексия - в широком смысле рациональность, - работают с уже «свершившимся» результатом – с первичным порожденным образом. А все последующие выкладки (вторичные!), будучи с точки зрения логики, содержания и пр., т.е. эпистемологически, абсолютно корректными – могут выводиться из неадекватного первичного образа. Теоретическая постановка проблемы кратко изложена в работе М. А. Пронина «Виртуальные ловушки» (2003)[20].

Герменевтичность виртуалистики отчасти обусловлена, конечно, и тем, что при всей своей разомкнутости, открытости, универсальности (здесь она смыкается с системными подходами, что требует отдельных сопоставлений[21]), она построена (и исторически выстраивается) в своей собственной – в виртуальной логике.

История виртуалистики – это виртуальная история становления нового научного и философского направления. Виртолюция – эволюция, - развития процессов осмысления природы индикативных состояний у летчиков и ошибок психологической природы потребовала (породила потребность) философского пространства и методологических разработок в области комплексных междисциплинарных проблем изучения человека: так виртуалистика появилась в ИЧ РАН. Виртуалистика была порождена как виртуальная реальность на одном элементе другой – константной реальности, - «на элементе Николай Носов».

Сегодня вышла из печати «Автобиографическая история виртуалистики» Н. А. Носова, написанная им в 1998 году[22]. В ней им подробно прослеживается смена собственных мировоззренческих установок в результате разработки идей виртуалистики.

Для понимания виртуальной логики становления виртуалистики важны две выдержки из его автобиографии. Первая относится к феноменологическому уровню исследований, вторая, что приведем позднее, - к философскому.

«Виртуальной проблематикой я начал заниматься в 1984 г. В этом году, при обсуждении с О. И. Генисаретским проблемы духовного восхождения и нисхождения человека в процессе контакта с высшей реальностью, были теоретически выявлены особые психические состояния, не имеющие смысловой нагрузки и лишь обеспечивающие сам процесс духовного перехода со ступени на ступень, как вверх, так и вниз по духовной лестнице. Этот тип психических состояний не описан в психологии и по предложению О. И. Генисаретского эти состояния были названы виртуальными, поскольку латинское слово virtus имеет два смысла, удачно выражающих особенность обсуждаемых состояний. Первое - особое состояние духа, доблесть, и второе - добродетель. Поскольку виртуальные состояния не несут смысловой нагрузки, а являются формальной характеристикой деятельности, то нами было предположено, что виртуальные состояния есть в любом роде деятельности. В 1985 г. мною было проведено специальное исследование летчиков-испытателей на предмет существования виртуальных состояний в их деятельности. Виртуальные состояния оказались весьма распространенным явлением: 28 из 30 летчиков описали то, что мы подразумевали под виртуальными состояниями. Результаты этой работы описаны в нашей совместной с О. И. Генисаретским статье 1986 г.»[23]

Во многом его личная история становления и прихода в виртуалистику инвариантна и личным историям других сотрудников ЦВ ИЧ РАН (краткая биография Н. А. Носова сегодня уже опубликована[24]).

Переход Н. А. Носова в ИЧ РАН – его телесности, личности, воли – всей его жизни в конце концов, - в ИЧ РАН из пространства авиационной психологии привел к облитерации[25] виртуала виртуальной психологии в Институте авиационной и космической медицины МО СССР.

История тривиальна. Ее можно сопоставить с недавней эпизоотией коровьего бешенства в Великобритании. Сельскохозяйственная наука была «забита» правительством страны в 80-ые годы прошлого века: не желая поддерживать данную отрасль, решили что она перейдет на самофинансирование если государственное финансирование сокращать постепенно. Как шутят пережившие: «Была нанесена 1000 малых ударов…». Старые кадры дорабатывали, а молодежь перестала приходить в институты… Потребовалось всего два десятка лет, чтобы дождаться вспышки коровьего бешенства в «благополучной» Великобритании.

С 1994 года у нас не совершались запуски баллистических ракет с подводных лодок. Чем недавно закончилась первая попытка такого запуска (спустя всего 12 лет) в присутствии В. В. Путина помнят все.

В итоге, сегодня в российской авиационно-космической медицине, психологии и эргономике виртуал виртуальной психологии свернут до четырех разрозненных ПФОФ – до четырех элементов.

Итак, второй этап развития виртуалистики связан с ЦВ ИЧ РАН.